У Джейн Остин есть два хорошо растиражированных и кинематизированных произведения: «Разум и чувства» и «Гордость и предубеждения». Ни одно, ни второе я, надо признаться не читала. Не читала по весьма прозаической причине — я столько раз видела интерпретации этих историй (от классической английской костюмированной до индийско-музыкальной), что мне уже просто не интересно.
С «Эммой» история ровным счетом противоположная. До фильма с Гвинет Пэлтроу я так и не добралась, потому имела удивительную и приятную возможность читать добротную классическую вещь, сюжета которого ты совершенно не знаешь. Соглашусь с критиками, что «Эмма» далеко не самая остросюжетная вещь Остин, более того ее финал очень даже предсказуем. Однако это не мешает читать эту книгу с большим и не остывающим интересом.
Одной из причин, побудившей меня к прочтению «Эммы», стал подкаст Фрикономиска под названием Jane Austen, Game Theorist. В нем утверждается, что Джейн Остин была первой, кто описал теорию игр в действии. И действительно в «Эмме» очень хорошо прослеживается «я сделаю то-то, чтобы мистер Н сделал то-то». Такие вот манипуляции во времена Остин были более возможны из-за действовавших обществе правил приличия, нежели сейчас.
И все же «Эмма» — это не учебник по практическому применению теории игр. Это милый классический девичий роман, после чтения которого, в отличие от мрачных произведений сестер Бронте, остается приятное чувство на душе.
В качестве подтверждения приведу несколько цитат.
По привычке к безобидному эгоизму, не в состоянии предположить, что другие могут иметь чувства, отличные от его собственных, он предпочитал держаться того взгляда, что мисс Тейлор повредила своим поступком не только им, но ничуть не меньше самой себе и была бы не в пример счастливее, когда бы до конца дней своих оставалась в Хартфилде.
Успех предполагает усилия.
Лет через шесть! Помилуйте, мисс Вудхаус, ему будет тридцать! — Ну что ж, ранее этого мужчина чаще всего и не может позволить себе жениться, если не рожден с независимым состоянием.
То, что сходит человеку в молодости, отталкивает от него под старость.
Я полагаю за общее правило, Гарриет, что, ежели женщина сомневается, принять ли ей предложение, ей следует, конечно же, ответить отказом. Коль скоро она не решается сказать «да», ей следует напрямик сказать «нет». Замужество — это шаг, который опасно совершать с противоречивыми чувствами, скрепя сердце.
Нельзя, чтобы женщина выходила замуж оттого лишь, что кто-то питает к ней привязанность и умеет сносно писать письма.
Бывают люди, которым вредно помогать: чем больше для них делают, тем менее они склонны делать для себя сами.
Пред нею была та особая красота, в которой главенствует изящество, и Эмма, по чести и совести, по всем правилам своим, не могла ей не отдать дань восхищения — с изяществом, будь оно внешним или внутренним, она встречалась в Хайбери так редко. Здесь не было и тени вульгарности, — были высокие и неподдельные достоинства.
Натура человеческая столь благорасположена к тем, кто находится в чрезвычайных обстоятельствах, что обо всяком, который заключает в молодые лета семейный союз или умирает, непременно сказано будет доброе слово.
Что за несчастье постоянно иметь под боком закадычную подругу, которая все делает лучше вас!
Определять, какова степень знакомства — исконная привилегия дамы.
Не знаю, хорошо ли это, но глупость уже не выглядит глупо, когда ее без стыда, на виду у всех, совершает неглупый человек. Злоба всегда есть зло, но не всякая дурь заключает в себе дурное, а смотря по тому, от кого она исходит…
Для меня, обладающей богатым внутренним миром, светская жизнь не составляет необходимости.
Сделать можно очень многое, важно лишь решиться.
Не просто тогда, когда при вражде с одною молодой особой естественно напрашивается союз с другой, но с первой же встречи, и не удовольствовалась изъявлениями восторга, что было бы в порядке вещей, а непрошенно, без приглашений, без всякого на то права принялась набиваться к ней в помощницы и благодетельницы.
Всем нам известно различие между местоимениями «он» или «она» — и «ты», прямым обращеньем, — все мы испытываем при личном сообщении друг с другом влияние чего-то, помимо обычной учтивости, чего-то, опережающего ее. У нас язык не повернется намекнуть человеку в лицо о неприятном, хотя мы час тому назад, быть может, свободно о том распространялись за его спиною. Мы чувствуем себя по-другому.
Джейн Фэрфакс — очаровательная девушка, однако даже Джейн Фэрфакс — не совершенство. У ней есть недостаток. Ей недостает того открытого нрава, который всякий мужчина желал бы видеть у своей жены. Отрадно, что ни говори, было слышать, что у Джейн Фэрфакс обнаружился недостаток…
(о работе почты) Ежели вам такого объяснения мало, — продолжал он улыбаясь, — могу прибавить, что им за это деньги платят. Это много способствует исправной работе. Общество платит за услуги и, значит, вправе рассчитывать на добросовестность.
Он уж слишком занят мыслью о том, что не влюблен в нее, а потому не удивлюсь, если он кончит тем, что влюбится.
Голдсмит учит, что коль красавица запятнала себя грехопаденьем, ей ничего не остается, как умереть, — это средство обелить себя столь же действенно, когда красавица запятнана самодурством. Двадцать пять лет миссис Черчилл терпеть не могли — теперь, задним числом, ей многое простилось.
Редко, очень редко раскрывается полная правда при выяснении отношений — что-нибудь да останется скрытым, неверно истолкованным, — но когда, как в настоящем случае, неверно толкуют лишь поведение, а не чувства, то беда не столь уж велика.
Этот негодяй Фрэнк Черчилл!.. Она объявила, что никогда не любила его. М-да, пожалуй, все же Фрэнк Черчилл — не отпетый мерзавец…
Мужчине всегда хочется привести свою жену в дом, который лучше дома, покинутого ею, и когда он может сделать это, зная, что любим бескорыстно, то он и впрямь счастливейший из смертных.
