Посвящается моему другу Александру Санагину
Спросонья, а потому и медленно Солнце выползло из-за горизонта и сладостно зевнуло, посылая всему королевству Мийориан миллионы поцелуев-лучиков, которые бодро разлетелись по сторонам, как стая маленьких юрких рыбок. Один из таких лучиков торопливо влетел в спальню короля Александера и, отразившись от начищенной до блеска медной люстры, уродливо украшенной рогами оленей и огарками свечей, улетел прочь, надеясь подарить тепло нового дня более простым жителям Мийориана.
Однако этого хватило правителю, чтобы проснуться. Он лениво открыл глаза, осмотрелся по сторонам, словно не узнавая своей комнаты, потом ущипнул лежащую рядом супругу за ее мягкий обнаженный зад и спешно вылез из-под одеяла.
Король Александер любил такие вот дни. Когда чересчур ярко светило Солнце, в нем просыпалось неподдающееся контролю желание действовать. Как раз именно из-за этого его подданные такие дни искренне ненавидели. Мало ли что взбредет сумасбродному и все же уважаемому правителю в голову. И не отвертишься же.
С минуту король Александер посидел на краю кровати, тщательно перебирая в голове все способы провести сей замечательный день с наибольшей пользой. Задумчиво вздохнул, почесал свою лысеющую голову и, резко встав и властно махнув рукой, заявил:
— А объявлю-ка я войну соседнему королевству!
Королева на секунду приоткрыла глаза, осуждающе взглянула на мужа из-под своих роскошных рыжих волос, закрывавших ее припухшее по утру лицо, неодобрительно покачала головой, чтобы потом вновь погрузиться в сон. Но король Александер, надувшись от безграничного довольства собой, уже покинул их спальню.
К слову, у королевства Мийориан имелся всего один сосед, и рыжая королева была родом как раз из соседнего королевства. И хотя правительнице уже порядком надоело приносить свои извинения матери, вдовствующей императрице, за забавы супруга, она пришла к выводу, что останавливать мужа себе дороже. Именно потому, королева в солнечные дни, такие как этот, не выбиралась из постели, готовя свои нервы к очередному стрессу.
— Мы будем воевать! – заявил король Александер своим генералам, не успев еще даже толком одеться. – Проводим мобилизацию!
— Мобилизация не нужна, мой лорд! – громогласно заявил адъютант, подавая своему королю саблю. – Мы так и не распустили наши войска после последней нашей кампании.
— Я же вам еще две недели назад велел, Креткинс, объявить демобилизацию, — обиделся король Александер, поправляя царственный венец на своей голове. – Ну да не беда! Раньше начнем, раньше победим! Объявите построение.
Построение прошло на ура. Солдаты маршировали умело, боевые кличи выкрикивали громко, строй держали ровным. Не зря же две недели назад, во время очередного приступа солнечного настроения у короля, получили нагоняй.
Король Александр экспромтом произнес получасовую речь о величии и силе их королевства, по окончании которой солдаты со слезами на глазах душевно зааплодировали то ли от небывалого приступа патриотизма, то ли от радости, что этот бред наконец-то прекратился. Сердечно поблагодарив солдат, король Александр отправился завтракать. Не дело ведь начинать войну на голодный желудок.
Во время завтрака, плавно перетекшего в обед, к королю присоединился его пятилетний сын. Мальчик выглядел очень испуганным и на вопрос папы «Ну что воевать будем?» честно ответил «Нет!»
— Нет, сын мой, — авторитетно заявил король Александер, допивая уже третью бутылку вина. – Как будущий король ты не должен избегать воин, а с честью их принимать.
Маленького Пьетро это похоже не убедило, потому он жалостливо попросил:
— А можно я останусь дома?
— Конечно, нет, сын мой, — самым благодушным тоном заявил правитель.
Полдень уже давно минул, когда король Александр посчитал нужным закончить трапезу. Войска к тому времени изнемогали от жары, пришедшей вместе с ясным солнечным днем. Поэтому приказ короля «Двигаться» был воспринят едва ли не более одушевленно, чем его утренняя речь.
Так как у Мийориана армия отличалась не прилично большой численностью, то не успели солдаты выйти за пределы столицы, как наступили сумерки, и нужно было разбивать лагерь. Король Александер поначалу думал переночевать во дворце, но на сей раз заупрямилась королева:
— Нет, дорогой, — сказала она, — ушел на войну, так скатертью дорожка. Как закончишь, можешь приходить. С радостью встречу.
Король Александер разобиделся, забрал хнычущего сына и ушел ночевать в палатку, не забыв прихватить с собой очень удобный диванчик из гостиной королевы. Именно сие обстоятельство заставило правителя приказать снимать лагерь еще до рассвета, чтобы быть подальше от столицы, когда его супруга проснется и поднимет дикий ор.
Сказано – сделано. Не успело солнце, как и днем ранее, яркое и дарящее хорошее настроение королю, вынырнуть из-за горизонта, как не выспавшаяся, а потому и обозленная армия Мийориана уже неспешно плелась в сторону границы. Король Александер возглавлял эту длинную процессию, горделиво восседая на спине своего медлительного жеребца. Рядом плелся скулящий принц. Позади тащились адъютант и генералы, в тайне надеющиеся, что этот балаган вскоре закончится.
В первый день военного похода настроение у большей части солдат держалось боевое, то есть те, кто не хотел быть морды воякам из соседнего королевства, мечтал проделать это с собственным королем. И все же, ложась спать, все как один мечтали, что завтрашний день будет хмурым.
Однако на зло армии Мийориана, новый день начался с невероятно красивого рассвета. Солнце явно не собиралось сиять блеклее, чем вчера. Так что военная кампания продолжалась. Генералы уже продумывали планы заранее проигрышных военных действий, чтобы поскорее вернуться домой, а король Александер, с лица которого не исчезала довольная улыбка, давал никому не нужные советы, пропуская мимо ушей просьбы малыша Пьетро, вернуться к маме. Вечером солдаты и офицеры в один голос молились, чтобы по утру солнце скрыли облака.
Не помогло – день снова выдался ясным. Король Александер выглядел блаженным, остальные наоборот – усталыми и хмурыми, однако полные надежды, что Бог, кем бы он не был, все-таки услышит их молитвы.
Но Бог оказался чертовски упрямым товарищем, потому что еще два дня на небе не появлялось ни облачка. Зато на третий день Солнце поленилось вылезать из-под серого одеяла грозовых туч. Потому и король Александр, приоткрыв глаза и не обнаружив ни лучика света, посильнее закутался в одеяла. Сегодня ему не захотелось даже вставать с диванчика супруги, который уже потерял свой презентабельный вид. Генералы некоторое время пытались разбудить своего короля, но он что-то тихо мямлил и отмахивался. Малыш Пьетро так громко верещал о возращении к матери, что его достаточно эффективно заставили молчать. Решено было по-тихому снять лагерь и плавно двигаться обратно в сторону столицы, чтобы по дороге ненароком не разбудить короля Александера.
Целых три дня армия Мийорана шла на цыпочках, молясь на сей раз, чтобы грозовые тучи не покинули неба, а король Александер не проснулся до того, как они вернутся домой. В это время правитель видел цветные сны о пышных пирах, охотах и красивых женщинах. Изредка он приоткрывал глаза, не замечал ни одного солнечного лучика и снова погружался в царство грез.
Рыжеволосая королева, которую гонец предупредил о «триумфальном» возращении супруга, специально красиво оделась, чтобы встретить армию своего королевства. На мужа своего она не сердилась, чувствовала же, что до границы он так и не дойдет. Посмотрев на Александера, мирно спящего на ее любимом диванчике, который сейчас был годен разве что для свиней, королева тяжело вздохнула:
— Несите его в спальню.
Следующее утро опять было принесло с собой яркий солнечный свет. Король Александер проснулся, ощущая желание действовать. Он подтянулся, хлопнул супругу по голому заду и заявил:
— Хочу объявить войну!
Но тут король Александер почувствовал на своей шее руку королевы.
— Хочу ребёнка, дорогой! – настойчиво пробормотала она.
