Падать было не больно. Падать было обидно. Механизм изгнания ангелов с Небес работал с такой четкостью, что не успела Ангел и расстроиться, как ее бывшие коллеги и друзья с равнодушными лицами уже махали ей в след.
Ангел, точнее уже Изгнанный Ангел, звонко шлепнулась на песчаный берег. Пушистые пальмы склонились над лазурной гладью воды. Волны неспешно пенились, подходя к берегу. Обычно на таких пляжах бывает много народу, но сейчас он был пуст. То ли про это чудесное место никто не знал, то ли просто был не сезон. Ангел встала, немного похрамывая, подошла к кромке воды и взглянула на свое отражение. Белоснежные крылья стали теперь чернее угля, золотистые локоны выпрямились и тоже потемнели. Ангел раздраженно ругнулась. Раньше ей было нельзя ругаться. Категорически запрещалось под страхом сурового наказания. Но сейчас ей уже ничего никто не мог сделать, потому что от нее отказались.
Оставшись недовольной своей внешностью, Ангел отошла от воды. Больше всего на свете ей сейчас хотелось шоколада. Сладкое — было единственной радостью, которая позволялась на Небесах. Алкоголь, табак и тем более наркотики наказывались еще суровее, чем ругань. Именно поэтому много ее бывших коллег страдали от ожирения, так как боролись со стрессами пирожными и тортами. Ангел шоколадом баловалась не часто, из-за чего ее стройная фигура была предметом завести всех прочих Хранителей- девушек и тайной мечтой всех Хранителей-юношей.
Изгнанный Ангел побрела прочь от моря, оставляя босыми ногами неглубокие, четкие следы на песке. Если это место курорт, то должен быть какой-нибудь магазинчик, где она могла бы купить шоколад. Вообще-то ангел предпочитала темный шоколад с миндалем, впрочем, сейчас она съела бы любой, даже слишком приторный белый.
Песок закончился быстро, и началась неширокая покрытая щебнем дорога. Вот по ней идти босиком уже не только неудобно, но и больно. Ангел расправила крылья, намереваясь дальше полететь.
Через полчаса Ангел нашла небольшой магазинчик. Возле входа стоял яркий холодильник, заполненный прохладительными напитками, в окнах красовалась пестрая реклама. Вытащив из холодильника баночку колы, Ангел зашла внутрь. Тихо звякнул колокольчик, привязанный к двери, из-за чего толстый продавец, вздрогнув, проснулся.
— Здравствуйте, леди, — вежливо поздоровался мужчина. Крыльев видеть он не мог (это прерогатива только подопечных Хранителей), так что для него в магазинчик просто заглянула молодая девушка, одетая в белые шорты и коротенькую маечку с надписью «Посланец Божий». Ангел всегда считала эту надпись несколько ироничной, а в свете ее изгнания — какой-то глупой.
— Здравствуйте, — она поставила колу на прилавок. — Шоколад у вас есть?
— Обижаете, леди. Конечно, есть. Вон там целый стенд. Выбирайте, — продавец указал корзину с горой плиток шоколада.
Выбрав свой любимый темный шоколад, Ангел взяла про запас сразу несколько плиток. Продавец, высоко подняв брови, присвистнул:
— Леди не боится испортить себе фигуру? Как собираетесь расплачиваться?
Ангел молча положила перед ним белую пластиковую карту и только сейчас заметила изменения в своем платежном средстве. На белоснежном перламутре были изображены стилизованные ангельские крылышки. Раньше они были нежно-розового цвета, а теперь же — чернее ночи. «Как мои крылья и волосы», — раздраженно подумала Ангел.
Выйдя из магазина, Ангел разорвала упаковку и сразу же откусила огромный кусок, чтобы заесть горе.
От магазинчика тянулась узкая заасфальтированная тропинка. Ангел пошла по ней прямиком к морскому берегу. Дул легкий, ненавязчивый морской ветерок. Он приятно освежал, а шоколад заставил неприятные мысли покинуть ее голову. В общем, Ангел почувствовала себя ели не счастливой, то, по меньшей мере, очень довольной.
Недалеко от берега она нашла здоровенный обрубок дерева и села на него, продолжая поглощать шоколад. Впервые за долгое время Ангел ни о чем не думала. Уже несколько десятков веков она трудилась в качестве Хранительницы. Подопечные сменялись с такой скоростью, что Ангел уже даже и не пыталась запомнить их имен. Она называла всех Малышами, ведь по сравнению с ней жили все эти людишки крайне мало.
Ангел расстроено стукнула себя кулаком по коленке. Все-таки обидно, успешно проработав столько веков, практически в один миг стать изгнанной. Падшей, как ей некоторые кричали на суде. Ее глаза предательски повлажнели. Чтобы сбить подступающую волну истерики, Ангел отправила в рот еще один кусочек шоколадки.
— Прошу прощения, крошка, я могу сесть рядом? — приятный мужской голос раздался так неожиданно, что Ангел чуть не подавилась. Она опасливо обернулась и чуть не упала на песок.
Перед ней стоял черт. Изгнанный черт! С крохотными рожками, длинным крысиным хвостом, с бесформенным рюкзаком за спиной. Обычная для чертей ярко- красная кожа сменилась сейчас на красивый загар. Одет черт был в традиционные для Подталкивающих клепаные кожаные штаны и широкую футболку без рукавов со стилизованным портретом Сатаны и надписью «Работник тьмы». Ангел заметила, что руки черта изуродованы сетью белых шрамов. Она не сразу сообразила, что это значит. Если у них, на Небесах, в качестве награды за всякие заслуги увеличивали размер и яркость нимба, то о профессионализме черта можно было судить по количеству татуировок на его теле. Видимо, как ее торжественно лишили нимба прямо в зале суда, так и с черта свели все татуировки.
— Да ты не бойся, не обижу, — добродушно улыбнулся Чёрт, присаживаясь на бревно. — Мне теперь кусаться не зачем.
— А я и не боюсь, — фыркнула Ангел, показательно отворачиваясь от Подталкивающего.
Черт лишь пожал плечами, снял с плеч рюкзак, начал в нем усердно копаться. Ангел исподтишка наблюдала за ним. Наконец-то Черт извлек из своего рюкзака деревянную коробку, в которой оказались сигары. Ангел с каким-то удивлением и интересом наблюдала, как Черт прикуривает предмет, про который даже думать запрещалось. Что-то внутри у нее заскулило, и Ангел опять откусила шоколадку. Черт перевел свой взгляд с густого дымка сигары на сладость, которую так аппетитно поглощала Ангел. Несколько мгновений Черт и Ангел, не моргая, смотрели на то, что раньше для них было табу.
— Ты что голодный? — несколько грубо спросила Ангел, пряча шоколадку. Ей с самого начала ее карьеры внушили, что с Подталкивающими церемонится не надо.
— Нет вообще-то, — с рассеянным видом ответил Черт.
— Тогда чего на мой шоколад пялишься?
Черт, тихо усмехнувшись, поковырялся в ухе, затянулся и ответил:
— Да попробовать я всегда хотел что-нибудь сладкое, — говорил он так, будто признавался в чем-то сокровенном. — Оно манило меня всегда, понимаешь? А теперь, когда Изгнанным оказался, первым делом сигары эти купил, хотя так долго на конфеты в супермаркете пялился, как ребенок на дорогую игрушку. Почему-то никак не могу осознать, что правила, по которым жить привык, на меня уже не распространяются. А ты, наверное, курить хочешь?
Ангел неуверенно кивнула. С тех пор как человечество начало потреблять табак, ей казалось, что с сигареткой, сигарой или трубкой она будет не плохо смотреться. Так что этот запретный плод манил Ангела, как ни один другой.
— Ты не стесняйся, — Черт по-дружески хлопнул ее по плечу. — В этом нет ничего постыдного. Только сигары слишком крепкие для тебя. Давай сделаем так, я куплю тебе сигарет, тоненьких, дамских, а ты меня шоколадом угощаешь. А потом мы идем куда-нибудь ужинать. Так сказать, отмечать наше изгнание.
— Нашел что отмечать, — недовольно пробормотала Ангел, надувая губки.
Черт с самым коварным видом покрутил своей пластиковой карточкой, которая выглядела еще комичней карты Ангела: черная пентаграмма на красном фоне стала нежно — розовой. Засмеявшись, Ангел протянула Черту шоколадку.
— Ладно, уговорил. Угощайся.
Без особого труда Изгнанные нашли небольшое кафе, сели за причудливый столик, сделанный из бамбука. Темнокожая официантка принесла им тоненький буклет меню.
— Что будешь, крошка? — кокетливо спросил Черт, кладя перед Ангелом пачку сигарет с зажигалкой и протягивая ей меню.
Ангел сначала открыла пачку, взяла с рот сигаретку, а потом томно посмотрела в меню. Высоко подняв брови, она изучила ассортимент.
— Клубничную Маргариту и блинчик со сметаной, — Ангел неумело щелкнула зажигалкой, зажгла сигарету, затянулась и закашлялась.
Черт по-доброму усмехнулся. Подозвав жестом официантку, он вернул ей меню и сделал заказ. Себе он попросил шоколадный торт (не кусочек — целый) и литр молока. На лице официантки промелькнуло плохо скрываемое удивление, но она, коротко кивнув, поспешила ретироваться.
— А ты не треснешь от целого торта и литра молока? — Ангел облокотилась на локти, продолжая неспешно курить.
— Не тресну. Я уже без ума от шоколада. А молоко… — Черт причмокнул, — всегда хотел попробовать. Просто там, в Подземном царстве, молоко не водилось. Не то, чтобы оно нам запрещалось. Там жарко сильно, оно сразу же сворачивалось. Ох, я уже весь в предвкушении…
Пока Черт, не скупясь на дифирамбы, расписывал блаженный вкус шоколада, в кафе вошла молодая семья — юноша, девушка и девочка лет шести-семи. Ангел сразу же загляделась на малышку, с детским энтузиазмом о чем-то рассказывающей маме. Детей бывшая Хранительница любила. В них была не только ненавязчивая откровенность и удивительное умение замечать скрытое. Души детей — они не имеют четкой склонности к добру или злу. Они идут по тонкой границе между двумя крайностями. Именно поэтому Хранителей или Подталкивающих отправляют к человеку, когда тот уже лишается детской непосредственности, когда он уже сделал свой выбор.
— Эй, ты меня слушаешь? — Черт щелкнул пальцами возле уха Ангела, от чего она вздрогнула. Сигарета невольно выпала у Ангела из рук. — Ты чего? А, на девочку загляделась?
— Красивая девочка, — Ангел запустила руку себе в волосы. — Из нее бы вышла неплохая актриса или модель, да и в принципе любая другая публичная личность.
Черт недоверчиво поморщился, с секунду пристально разглядывая девчушку.
— С чего ты это взяла?
— Она подать себя умеет, даже в таком возрасте, — Ангел потушила недокуренную сигарету. — Спорим, она обязательно к нам подойдет и заговорит.
— Не стоит, — проворчал Черт. — Я и сам знаю, что она нами заинтересовалась. Гляди, как она на нас поглядывает. Ох, чертовка!
— Не надо так о ребенке! — возмутилась Ангел.
Черт хотел возразить, но в этот момент официантка принесла их заказ и свечку, которую Ангел зажгла. Поэтому Черт, взяв нож и десертную вилку, занялся поеданием торта, в то время, как Ангел плавно тянула из бокала свою Маргариту. Это была первая порция алкоголя в ее жизни и, насколько решила для себя Ангел, далеко не последняя.
Судя по тому, как приветливо с молодой семьей поздоровалась официантка, они были частыми гостями в этом кафе. Родители, сделав заказ, начали что-то усердно обсуждать, постоянно прерывая свой разговор просьбами к своей дочери сесть на место. Ребенок, надо отдать ему должное, вежливо отвечал, что сядет только тогда, когда ей принесут мороженное, и продолжал забавляться, садясь за каждый свободный столик и проверяя, есть ли сахар в сахарницах. Так, вроде бы как незаметно для самой себя, девчушка подсела к Изгнанным.
— Ой, извините! — пискнула девочка.
— Ничего страшного, дорогая, — Ангел включила свою вежливость на максимум, не давая девочке уйти. — Ты нам не мешаешь. Правда, любимый?
Ангел с силой пихнула под столом Черта, который, встрепенувшись, удивленно посмотрел сначала на свою невольную подругу, а потом на девочку. Сообразив, что к чему, он стер с носа крем и, вежливо улыбнувшись, молвил:
— Какая очаровательная девчушка! Как тебя зовут, милочка?
— Айрис, — растягивая гласные звуки, представилась девочка.
— Торт, молоко, Айрис? — предложил Черт.
Девочка мелодично засмеялась и покачала головой. Тут к столику Изгнанных подошли родители Айрис.
— Айри, не мешай людям завтракать, — сказала мать Айрис, хватая дочь за руку.
— Мы вообще-то ужинаем, — поправила ее Ангел.
Молодые супруги недоуменно переглянулись, затем как-то странно рассмеялись. Черта с Ангелом это несколько озадачило. Только Айрис не обратила на взрослых никакого внимания и пальцем слизнула крем с шоколадного торта.
— Вы, наверное, европейцы? — перестав смеяться, спросил юноша.
— Типа того, — Черт раздраженно кивнул.
— И как вам Каледония? — поинтересовалась женщина.
— Что, простите? — недопоняла Ангел.
— Ну, как вам Новая Каледония, этот остров?
На лицах Черта и Ангела явственно читалось «Ах, так это Новая Каледония!» Неожиданное место для изгнания. Получатся, что Ангел практически не изменила условия своего проживания, а у Черта существенные улучшения на лицо. Нет, какая-то загвоздка все-таки должна быть. В чем тогда смысл наказания, если их выбросило на один из красивейших островов мира, если у них практически неисчерпаемый лимит по банковской карте и если у них остались некоторые из их профессиональных способностей, вроде полета у Ангела и телепортации у Черта. Изгнанные переглянулись — их заключили в золотую клетку. Они не могут покинуть эту несчастную Новую Каледонию из-за того, что у них банально нет документов. Они как были, так и остались духами, без имен, без национальности, возраста, интересов, недостатков и достоинств. Да, у них сохранились навязанные им привычки вроде шоколада и сигарет, но в целом, Изгнанные — словно белый лист бумаги — они могли стать кем угодно. Как пожелает их левая пятка.
— Мы только приехали, — честно ответила Ангел, смущенно покраснев.
Молодая парочка, заподозрив что-то неладное, спешно извинились и вернулись к своему столу. Только смышленая девочка Айрис еще раз с любопытством посмотрела на Изгнанных и пропищала:
— Еще встретимся. Ладно?
— Конечно, встретимся, дорогуша, — широко улыбнулся Черт.
Несколько минут Изгнанные молчали, деловито поглощая свой, как оказалось завтрак. Ангел позвала официантку и без зазрения совести заказала коньяка. Сложившуюся ситуацию не разрешишь Клубничной Маргаритой.
— Значит, мы на Новой Каледонии, — тяжело вздохнул Черт, стирая крем со рта. — Ты здесь раньше бывала? — Ангел покачала головой. — Я тоже. И… что делать- то будем?
Ангел пожала плечами, откидываясь на спинку стула.
— Думаю, для начала нам надо найти жилье, — со скукой в голосе пробормотала она.
В это время Ангелу принесли коньяк. Бывшая Хранительница жестом профессионального алкоголика осушила стопку, чем вызвала легкий смешок у наблюдавшей за ними Айрис и уважительный свист Черта.
Тут к столику Изгнанных подошел высокий мужчина в абсолютно не уместном в этом месте деловом темно-синем костюме и в галстуке. Глаза его закрывали темные очки. На лице незнакомца застыла слегка ироничная улыбка.
— Прошу прощения, — сказал мужчина, — могу я к вам присесть?
Ангел, отвернувшись, передала право отвечать Черту, который неохотно кивнул. Незнакомец развернул стул так, что спинка его коснулась стола, и сел, широко расставив ноги.
— Позвольте для начала представиться, — незнакомец снял очки; глаза его оказались раскосыми. — Меня зовут Кальвин. Вы, полагаю, имен себе еще не выбрали, поэтому спрашивать их я не стану.
Изгнанные переглянулись. Этот мужчина не вызывал у них ни доверия, ни симпатии. Ангел опять закурила, только теперь не расслабленно, а нервно. Черт углубился в поглощение своего торта. Кальвин тем временем продолжил:
— Похоже, вы так и не догадались, кто я такой.
— Вы не человек? — в лоб спросила Ангел, хитро улыбаясь.
— Человек — понятие растяжимое, моя дорогая, — развел руками Кальвин. — С одной стороны я, безусловно, человек, потому что мне не чужды исконно человеческие качества вроде жадности, корысти, коварства, умения находить достойное оправдание любым, самым отвратительным поступкам. Тем не менее, человеком я не родился. И все свои человеческие черты я приобрел уже в достаточно зрелом возрасте.
— Ты — Неприкаянный! — догадался Черт, похолодев. Ангел, ужаснувшись, прикрыла рот рукой.
Неприкаянный был в обоих Царствах легендой. По слухам, он совершил ряд как очень хороших, так и очень плохих дел, в результате чего он не мог остаться ни Хранителем, ни Подталкивающем. Поэтому он был сослан за непостоянство убеждений навеки на землю, к людям. Поговаривали, что он делал несколько попыток вернуться, как на Небеса, так и в Преисподнею, причем на высшие руководящие посты. Но слухи на то и слухи, чтобы быть далекими от истины.
— Некоторые зовут меня так, — вздохнул Кальвин. — Впрочем, что мы все обо мне, да обо мне, давайте поговорим о вас, друзья мои.
— А что о нас говорить? Мы здесь только первый день, — Ангел отодвинулась подальше от Неприкаянного; она почувствовала, что Черт взял ее за руку. Он тоже боялся. Еще бы не бояться Неприкаянного.
— Ну, например, что вы собираетесь делать? — с невинным видом спросил Кальвин.
Вопрос поставил Изгнанных в тупик. Не потому что его задал Неприкаянный, а потому что они действительно не задумывались о своих дальнейших планах.
— Для начала я хочу доесть свой торт, а моя подруга по несчастью, наверное, желает еще коньяка, — съязвил Черт. — Вам чего-нибудь заказать, Кальвин?
Черт произнес имя Неприкаянного с особым пренебрежением. По мнению бывшего Подталкивающего, никакого другого отношения он не заслуживает.
Кальвин с деловитым видом щелкнул пальцами, и официантка тут же материализовалась рядом с их столиком, вежливо улыбаясь. Неприкаянный протянул ей элегантную черную с позолотой банковскую карту и огласил заказ. Для себя он попросил только чашку капуччинно.
— Ладно, друзья мои, — выдержав театральную паузу, сказал Кальвин, — скажу прямо. Я к вам по делу.
— Какое же дело нам может предложить Неприкаянный? — Ангел нервно покрутила пустой бокал из-под Маргариты. — Что нам вообще можно предложить? Мы беспомощны, как котята.
— Даже хуже, — вставил Черт.
Кальвин загадочно улыбнулся. И хотя эти ребятки были изгнаны, они нравились ему побольше ныне действующих Хранителей и Подталкивающих.
— Я заметил, что вы обратили внимание на ту девочку, Айрис.
— И? — Ангел выразительно подняла брови.
— Вы прекрасно знаете, что души детей одинаково склоняются как добру, так и к злу. Ребенок становится взрослым в тот момент, когда он определяется. Я хочу попросить вас взять эту девочку, Айрис, под свою опеку.
— Зачем? — нахмурился Черт, заглатывая огромный кусок торта.
— Я хочу, друг мой, чтобы эта девчушка не выбрала бы ни добро, ни зло, — огласил Неприкаянный.
На несколько минут повисла тишина. Ангел выпила подряд две рюмки коньяка (благо Кальвин, видимо предполагая подобное развитие событий, не мелочился и заказал сразу бутылку) и опять закурила. Черт вытащил из рюкзака сигару, ловко ее раскурил.
— Но… но это невозможно же? — у Ангела от волнения тряслись руки.
— Возможно, — уверено кивнул Кальвин. — И вы оба это доказали. Не зря же вас изгнали.
У Черта с Ангелом уже не было сил удивляться и задавать вопросы. Кальвин это приметил, поэтому продолжил:
— Я бывал на суде как у вас, моя дорогая, так и у вас, друг мой, и знаю, что подсудимым никогда не говорят, за что конкретно их выгонят. «Не справился с обязанностями», — вот стандартная отговорка. И прежде чем связать это с вами, позвольте для начала развеять одно маленькое, но существенное заблуждение. Человек не делает выбор в возрасте малышки Айрис, за его душу всю его жизнь борется один Хранитель и один Подталкивающий. За души великих людей, возможно и больше. Вы оба были представлены к девушке-наркоманке, но никто из вас не победил, поэтому ее душа осталась здесь, на земле, а вас благополучно изгнали.
Изгнанные донельзя побледнели. Ангел инстинктивно съела кусочек торта. Черт не стал даже себе наливать коньяк в рюмку, приложился к горлышку.
— Я в это не верю, — наконец выдавила из себя Ангел.
— И зря, дорогая, — Неприкаянный пожал плачами. — Видите позади меня черный кабриолет. Она там.
Черт с Ангелом привстали и пригляделись. Сомнений быть не могло — это она, их бывшая подопечная, все такая же худая, с нездоровым цветом кожи. Ангел хотела ринуться к ней, обнять ее, извиниться, но Черт резким движением посадил ее на место. «Не время еще проявлять эмоции», — шепнул он своей подруге по изгнанью.
— Итак, Кальвин, вы хотите, что бы мы сделал из Айрис нейтральную, назовем это явление так? — Черт посмотрел на Неприкаянного исподлобья. Разговор его все больше и больше напрягал. — Зачем это вам? Эксперимент решили поставить?
Кальвин вальяжно откинул назад голову:
— Нет, что вы, — говорил он уже без той деловитой спеси, с которой он разговаривал с ними в начале. — Ученым азартом не страдаю. Мне нужно доказать, что мы, изгнанные тоже чего-то стоим!
Черт показательно зевнул, коротко взглянув на Айрис. Девочка по-прежнему с интересом наблюдала за ними. Да, Ангел права, девочка хорошая, правильная такая девочка, но и он был прав, обозвав ее чертовкой.
Схватив Ангела за локоть, Черт резко встал.
— Так, мы сейчас вернемся, — грубовато сообщил он Кальвину и широкими шагами двинулся в сторону уборной. Ангел засеменила за ним.
Но до туалета Изгнанные так и не дошли, завернув к бару. Убедившись, что Неприкаянный за ними не наблюдает, Черт подвел подругу к барной стойке.
— И что ты по этому поводу думаешь? — напрямик спросил он.
Ангел пожала плачами. Да по ней самой было видно, что здраво, а главное трезво, ситуацию она обдумать не в состоянии.
— Но согласись, предложение заманчивое? — задал еще один вопрос Черт, жестом подзывая бармена.
— Возможно, — тяжело вздохнула Ангел. — Апельсиновый сок, пожалуйста. Только пойми, неправильно все это, нечестно.
— А с нами поступили честно? — заревел Черт. — Водку, будьте добры.
— Не в нас дело, — покачала головой Ангел. — Подумай, на что мы обрекли нашу бывшую подопечную. На ничто. Ни на наказание, ни на прощение. Она в растерянности. Именно поэтому этот хитрец Кальвин ее и прибрал к себе. И других приберет, он это запросто устроит. Эта несчастная девушка здесь застряла из-за нас. Да мы не справились, но это не ее вина, а наша!
Слезы поползли по ее щекам, что растрогало Черта. Он обнял Ангела за плечи, прижал к своей груди, погладил по голове.
— Ладно тебе, успокойся. Не хочешь помогать этому Кальвину, так и скажи. Мне он тоже не приглянулся. Так что пойдет он со своим заманчивым предложением далеко и надолго, окей?
Стерев слезы со щек предложенной барменом салфеткой, Ангел кивнула. Как же ей повезло быть изгнанной вместе именно с этим Чертом, таким понимающим, таким галантным, не смотря на его несколько воинственный вид и темное прошлое.
— Хорошо.
— Чудненько. Теперь идем к этому Кальвину. Сообщим ему радостную новость.
Однако когда Изгнанные вернулись к своему столику, их ждал сюрприз. Кальвина на месте не оказалось, черного кабриолета тоже, зато на столе лежала белая карточка. На ней были аккуратно написаны следующие слова: » Hotel Red Lagoon».
— Отель «Красная Лагуна»? — Ангел посмотрела на обратную сторону карточки. — И больше ничего. Чтобы это могло значить?
Черт в растерянности развел руками, но, по правде говоря, он был даже рад, что им не пришлось объясняться с Неприкаянным. Тут за спиной у Изгнанных раздался милый девичий голос:
— Он еще оставил официантке сообщение, — Айрис смущенно улыбнулась, пряча руки за спиной. — Но я его услышала, вам передать?
— Ну, передай, хитрушка, — рассмеялась Ангел, кладя карточку от Кальвина на стол.
— Он сказал, что забронировал вам номер в гостинице.
— В Hotel «Red Lagoon»? — уточнил Черт.
— Ой, так это же наш отель! — радостно воскликнула Айрис. — Мы там живем уже несколько недель, пока нам ищет квартиру папин работодатель.
Черт и Ангел понимающе вздохнули. Кальвин по сути не оставил им выбора. Он подтолкнул их к Айрис, привязал их к ней.
— Давайте, мы с па и ма вас проводим, — предложила Айрис, заметив небольшую растерянность Изгнанных. Не успели Черт с Ангелом опомниться, как она взяла их за руки и повела к родителям.
Ангел лежала на шезлонге в очень открытом белом купальнике. У нее был красивый ровный загар. На пояснице у нее вытатуирован причудливый узор в кельтском стиле. На соседнем шезлонге сидел Черт. С лица его не сходила довольная улыбка. Черт усиленно намазывал себя кремом от солнца.
К ним подбежала повзрослевшая Айрис. Через неделю ей должно было исполниться 10, и она уже находилась в праздничном настроении.
— Сид! Бонни! Я попросила у родителей щенка, — радостно сообщила она, присаживаясь радом с Чертом, которого она называла не иначе как Сидом.
— Я уверена, они тебе его подарят, — улыбнулась Ангел-Бонни, переворачиваясь на живот.
Айрис что-то в ответ угукнула и убежала к родителям. Ангел, спустив очки на нос, проводила ее взглядом.
— Ой, не знаю, что хотел от нас этот идиот Кальвин, — пробормотала она, — но нейтральная из нашей дорогой Айрис никак не выйдет. Она прирожденная добрая.
— Даже я готов это признать, — Черт глотнул колы из маленькой жестяной баночки, — Только давай делать из следующего нашего подопечного злого, Бонни?
— Договорились, Сид! — усмехнулась Ангел, опуская поля своей широкополой шляпы.
